— Так вот, Мэри, — озвучивает полученные сведения Софи. — Эта дырка называется дуло. Она отрезает от ствола канал, — за нашими спинами фыркают моряки, я поправляю хозяюшку, которая тут же вносит коррективы в своё выступление:

— То есть, канал ствола это глубина дырки, — и детская ладошка сворачивается желобком, проникая в пушку.

"Какой же это калибр?" — думаю я.

— А в глубине спрятан калибр, но я никак до него не дотянусь, — рассказывает Софи.

"До чего же она ещё маленькая", — внутренне вздыхаю я.

— И это не я маленькая, а пушка большая, — горячится девочка.

— Отнюдь, мэм, — теряет терпение один из матросов. — Четырёхфунтовка.

Я смотрю на дульный срез и недоумеваю — они калибр по каким ядрам определяли? Или фунт у них слишком тяжёлый? Хотя, время такое. И футы, и фунты у всех разные. Я со своих времён помню дюймы. Но не уверен, что они нынче такие же, как в двадцатом веке. Даже не знаю, от чего плясать. Морскую милю помню, но в ходу ли она сейчас? Длину окружности земного шара ещё древние греки измерили. А что по этому поводу думают англичане в конце семнадцатого века, ума не приложу. Хотя, у них, кажется ещё и ярд был от кончика носа какого-то короля и до его оттопыренного большого пальца. Так что с метрологией перспективы безрадостные.

Зато пушка, по моим прикидкам, калибром смахивает на трёхдюймовку. То есть можно и снаряд порохом начинить, и ударный взрыватель в эту бомбу вделать.

"Зачем?" — возникает в мозгу Софьин вопрос.

"Чтобы папу пираты не обижали. Но чтобы добиться этого, придётся многое узнать, и многому научиться."

"А можно я Мэри тоже научу? А то она даже читать не умеет, потому что её заставляют работать, а не ерундой заниматься."

Вот такая сразу этическая проблема. Софи может приказать своей служанке заниматься грамотой, но это отменит распоряжение матери — Бетти, чего умница Софи хотела бы избежать. Да и свою зависимость от домработницы она достаточно ясно осознаёт.

"Хорошо, что ты меня понимаешь, внутренний голос" — Софи действительно умница, хоть и малявка.

Один из матросов направил подзорную трубу в сторону идущего поодаль корабля с прямыми парусами. А слева заприплясывала камеристка. Она ведь ребёнок, которому тоже хочется посмотреть. Софи несколько напряглась, или сочувствуя подружке, или сама желая приникнуть к окуляру.

— Уверена, милая, если ты обратишься к уважаемому вахтенному, он не откажет тебе в столь незначительно услуге, как позволить посмотреть в зрительную трубу, — произнесла носительница моего рассудка уверенным хозяйским тоном. Это был чётко выраженный приказ, если кто-то не догадался. Дочь капитана потребовала от моряка при исполнении оптику для подружки. Восприняв эту мысль Софи внутренне споткнулась, но матрос уже протянул подзорную трубу якобы горничной, которая приняла её с неуклюжим книксеном.

И буквально впилась взором в проходящий мимо корабль.

— Фу, как некрасиво, — воскликнула Мэри, отрываясь от окуляра. — У них вся уборная на виду. В точности, как у нас.

— Так сейчас повсюду, — пожал плечами матрос. Второй же, как я понял, контролировал происходящее с другого борта. Эти парни не бездельники, а сигнальщики, следящие за тем, что творится вокруг

— Наш шкипер, когда перестраивали это судно, хотел сделать закрытые отсеки. Потому что, говорит, пассажирам может быть неудобно. Да и из обычных гальюнов за борт вывалиться можно. Но тогда не получалось работать с якорем — для этого нужна площадка ниже клюза, и воткнуть её больше некуда. И фока-галс надо как-то проводить.

— Перестраивали? — с моей подачи поинтересовалась Софи.

— Скорее достраивали, — поправил второй вахтенный. — Мы тогда в один порт заходили из-за течи, а там на стапеле недостроенный флейт ждал, когда заказчик с подрядчиком закончат скандалить. Нашу-то каравеллу вытащили на берег и приговорили на дрова из-за в хлам расшатавшегося набора. Отслужила старушка. Нужно было новое судно. Вот капитан наш и воспользовался удобным моментом купить новую посудину по приемлемой цене — тот недовольный заказчик требовал вернуть задаток, и деньги подрядчику нужны были срочно. [8]

"Любопытно! Оказывается, у нашего папеньки случаются в кармане суммы, достаточные для покупки целого трёхмачтовика".

"Папа не всегда платит все пошлины, — поспешила успокоить меня Софи. — И не всегда возит товары, которые были куплены".

Слегка контрабандист и немного перекупщик награбленного. Ведь добычу пиратов не во всяком порту продашь!

В Лондон мы прибыли с утренним приливом — наш переход длился меньше полутора суток. Наверно, около сотни миль прошли, так как двигались, хоть и без спешки, но всё время. Пригороды английской столицы оказались не так уж и населены — так, россыпь невзрачных домишек по поросшим травой берегам, иной раз даже каменных — и чем выше по реке, тем они налеплены гуще. Зато ветряные мельницы на каждом косогоре.

Я в прошлой жизни в британской столице не бывал, но от изображений-то не деться никуда. Так вот, изо всех осевших в памяти символов этого города в наличии был один Тауэр. Ни одноимённого разводного моста, ни часовой башни Биг-Бэна, ни купола главного лондонского собора не наблюдалось, сколько не вглядывался.

Зато было кое-что необычное — один из городских кварталов, казалось, решил выстроиться поперёк реки. Только позже, когда мы подошли ближе, стало понятно, что это такой мост — с кучей налепленных на нём домов. К моему времени его уже снесли, наверное. Потому как такое чудо я бы не пропустил [9] .

К небольшому причалу чуть ниже этого моста мы и встали без промедления, что ужасно всех обрадовало — говорят, иногда неделями приходится ожидать очереди на разгрузку или вообще на лодки товары переваливать — Лондонский порт оживлён и тесен. Потом какой-то чиновник с бумагами толковал и с папой, и с тем купцом, что ехал пассажиром. А уж затем пошла разгрузка на узкую полосу набережной — наш флейт едва-едва не доставал реями окно дома напротив.

Софи же гуляла по берегу вместе с компаньонкой и в сопровождении матроса по имени, ни за что не угадаете, Джон. Этого дядьку явно отклоняло в сторону кабака, который он и посетил, получив разрешение главной сопровождаемой. Пропустил стаканчик, так сказать. К нам с Мэри в это время никто внимания не проявил — мы находились среди людей, озабоченных делами. Тут все куда-то торопились. Хотя публика была самая разная.

Когда вернулись, тюки из опердека уже выгрузили и теперь извлекали из трюма бочки и мешки.

— К ночи управятся, — оценил наши перспективы сопровождающий. — Проводить вас в каюту?

— Не стоит, — отреагировала Мэри в великосветской манере. — Возможно, Джон, ты знаешь на берегу трактир, где мы с госпожой могли бы перекусить, а ты бы ещё стаканчик пропустил.

"Мы пробовали меняться ролями, — немедленно утихомирила моё недоумение Софи. — Видишь, получилось неплохо," — да уж! Скучающие дети — это очень много неожиданностей.

Джон с заметным напряжением сфокусировал на нас взгляд — похоже, пропустил он не самый маленький стаканчик — и радостно кивнул. А подружки переглянулись, после чего Мэри быстренько смоталась на корабль, откуда вернулась в дарёном шёлковом платьице и шляпке. Девочки явно собирались воспользоваться ситуацией для получения удовольствия, потому что передника на служанке не наблюдалось — она собиралась косить под благородную.

Кабаком это называлось или трактиром, но публика здесь наблюдалась довольно чистая, хотя присутствующие дамы, кажется, находились на работе. Тем не менее, выглядело всё пристойно. Чисто выбритый официант в белом переднике и с полотенцем через руку — явные признаки респектабельности. Да и само заведение вовсе не в подвале, а в светлой комнате с окнами, выходящими на улицу с говорящим названием Темза-стрит.