Пассажиры осмотрели окрестности, разведали дорогу и дружно перетащили лодки в другую речушку — тут километра три-четыре было расстояния, если на глазок. Но, похоже, волоком этим не первый раз пользуются — тропа утоптанная.

Дальше по речушкам вышли в реку побольше — оказывается, это Яик, как нынче именуют Урал. Вот по нему и дошли до Яицкого городка, вокруг которого селятся как раз яицкие казаки, среди которых немало башкир. Половина оружных ехали по берегу верхами, они и доложили, что крепость нынче в осаде, но пока держится. Баржи же высаживать оставшихся стрелков не стали, а курсируя вдоль раскинутых шатров, позволили воинам из-под защиты деревянной брони безнаказанно расстреливать хоть конных, хоть пеших, которые отвечали, преимущественно из луков.

Артиллерию и револьверы речники пускали в ход только, если до них пытались добраться на лодках или вплавь. Вплавь, кстати, пускались на лошадях, но не верхом, а вцепившись в седло. А артиллерией нарекли казнозарядные дюймовые фальконеты — продырявить лодку их мощи хватало. Тянулось это четыре дня, ночи между которыми баржи проводили на якорях насколько было возможно подальше от берега. Да и от крепости удалялись, чтобы не мозолить глаза. Потом всё вдруг рассосалось — недружелюбные конные уехали. А наши высадили в видимости городка оставшихся людей боярских да и ушли вниз по течению.

Начиная с этого места в отчёте появились координаты пройденных пунктов и планы реки на пути её к Каспийскому морю — экспедиция стала действительно экспедицией, а проводник начал исполнять свою работу. Встреченные по берегам селения выглядели мирными, принимали путешественников не враждебно. Среди жителей всё чаще звучала русская речь. Без особых трудностей проводилась съёмка местности на карту, помечались притоки, описывались особенности русла.

Дальше река вела почти точно на юг, изрядно при этом петляя. И привело исследовательскую эскадру в Нижнеяицкий городок, расположенный на берегу моря. Марфа отдельно отметила, что наиболее влиятельными людьми здесь являются купцы Гурьевы, которые занимаются, в том числе, и торговлей нефтью, которую, согласно молве, добывают на реке Эмбе. Сами ли Гурьевы её добывают, или покупают у кого — разбираться было некогда. Экспедиция заторопилась к Астрахани, пользуясь тем, что море Каспийское было спокойно. Нефти, естественно, взяли столько, сколько смогли увезти. Тридцать тонн.

Дальше шло описание наиболее популярного сейчас маршрута через разветвлённую дельту Волги и далее через места, где количество русел становится уже поддающейся счёту величиной. Координаты Царицына, Самары и иных примечательных населённых пунктов. И приписка от Консуэллы с обещанием непременно напотчевать меня бешбармаком и ознакомить с восхитительными свойствами лапши, которая долго хранится и просто обалденно вкусна в сочетании со многими видами мяса.

Прямо сейчас экспедиционная эскадра благополучно прибыла в Муром и встала на ревизию ходовой части — на последнем отрезке маршрута поломки участились. Даже случались эпизоды с буксировкой одной баржи другой на время починки — вставать для этого к берегу сочли нерациональным.

Вот так снова обломалось наше намерение пройти по Белой. Пусть и не самим. Зато добыта стратегически важная информация. Тем более, такие слова, как "Гурьевская нефть" и "Гурьевская каша" я когда-то встречал. И ещё припоминаю сюжет про эту самую Эмбу из времён двадцатых годов двадцатого века. Кажется, тогда кто-то что-то украл. Зато сейчас всё понятно — нужно гонять по Волге пароход класса река-море. И гонять до самого Нижнеяицкого городка, который обязательно назовут Гурьевым.

Про то, как Софи становилась мамой — ничего не знаю. Был в отключке. Однако, кажется, всё прошло штатно. Никакой забедолаженности я в своей реципиентке не почувствовал. А ещё она была утомлена и зверски хотела есть. Детёныш чувствовал себя нормально — поорал и успокоился.

— Ты ему титьку давала? — строго спросил я, как только прочухался.

— Давала. Только ничего он из неё не высосал. Может, только самую капельку чего-то чересчур густого.

— Это молозиво — лекарство от диатеза. Принимается один раз в жизни сразу после рождения, — объяснил я. Не первый раз объяснил, между прочим. Нет, я не доктор, но моей супруге, когда он родила второго ребёнка, тамошний акушер велел это сделать. И действительно, не было у младшенькой диатеза. А правильно это с медицинской точки зрения, или простое гонево — не скажу. Потому что не доктор.

Сонька же, хоть и была крепко вымотана, инструкцию выполнила. И Герцогине пояснения дала. Тут ведь вот какое дело: доверие к словам моей реципиентки — длинная история, начавшаяся не здесь, и не сейчас. Непререкаемость её утверждений уже ни у кого вопросов не вызывает. Хотя твёрдость она проявляет далеко не всегда. Если не уверена — сразу признаётся. Не жалеет времени на обсуждения. В данном же случае никакого риска нет — вреда от этого действия не будет. А если не получится положительного эффекта — то и ладно.

Хозяюшка моя, наконец, уснула, а я принялся за размышления о городе Велиж, оставшемся сейчас на правобережье Днепра. Ну, в самых верховьях, то есть в довольно запутанных с географической точки зрения местах. Нам с Софи удалось понять, что точка эта для плавания по реке Западной Двине весьма интересна: отсюда есть дорога к Риге — балтийскому порту, организованному ещё ганзейцами.

В последний раз, заключая договор с поляками и цесарцами, как нынче именуют австрияков и германцев, о борьбе против турок, Голицын отдал эту крепостицу в обмен на Смоленск и Киев — ради возможности использовать Днепр в качестве транспортной магистрали. Эта возможность к настоящему моменту реализована сполна. Кажется, можно бы попросить союзника вернуть Велиж обратно. Скажем, выкупить. Правда, не сразу и поймёшь, у кого его выкупать, потому что отдавали этот городок Польше, а Рига, куда мы из него собираемся плавать, нынче под шведами.

Впрочем, сил у турок немного прибавилось, потому что они всё чаще стали одерживать победы в битвах против поляков или тех же цесарцев. Нет в политике я, как был, так и остался невеждой. Но уж больно дорожка удобная! И как раз подходящая для наших корабликов. Чай, не побьют меня за спрос.

Мэри отписала, что в первом же плавании по морю Студёному прошла на запад, не слишком удаляясь от берега. Дошла до Мурмана — достаточно узкого залива длиной порядка двадцати пяти миль, где зимами вода не замерзает. Живут там мурмане, занимающиеся ловом рыбы. Заходят и поморы. Про то, кому эти земли принадлежат, тоже всё понятно — на речке Коле, впадающей в этот залив вместе с ещё одной речкой Туломой, стоит острог, где сидит воевода с отрядом стрельцов. Здесь же ведётся торг со шведами и с мурманами, которые известны мне как норвежцы. Да ещё и корабли сюда приходят из Антверпена. Бывают тут и лопари, и финны. Меха — основной товар этого региона — в продаже имеется.

Путь рекой Колой ведёт к Белому морю, как и полагается, через волок. А по Туломе ходят к шведам. Однако, места здесь не слишком оживлённые, потому что отдалённые. Но очень богатые рыбой.

Я ведь помню, что незамерзающий порт Мурманск в нашей истории начали соединять сухопутной дорогой с центральной Россией только во время Первой Мировой, когда немцы перерезали сообщение через Балтику. Уж не знаю, чем там дело кончилось, но насчёт этой дороги и при Сталине какие-то телодвижения выполнялись. Непросто это было, как я понимаю. Но очень хочется. Мне сейчас вообще много чего хочется. Ведь, если Василий Голицын западёт на идею с акведуком от Днепра к Перекопу, то я "подскажу" сечение жёлоба три метра шириной и метр двадцать глубиной. Тогда по нему без проблем пройдут наши двенадцатитонные баржи. При скорости потока один метр в секунду, что сопоставимо с течением равнинных рек, потребуется подавать в этот водовод три целых шесть десятых кубометра воды в секунду. Пока не знаю, когда удастся построить насосы подобной производительности и где взять энергию для приведения их в действие.